Нина Максимова

В концлагере хозяйничали холод, голод и пьяные фашисты

Нине Максимовой из Коммунарки было всего четыре года, когда она вместе с семьей попала в фашистский концлагерь. Многие события того времени в силу возраста она запомнила плохо, но то, что сохранила память маленькой девочки, и то, что потом рассказывала ей мама, вполне может стать сценарием для фильма о войне.

Нина Максимова (в девичестве Ермакова) родом из Калужской области. Ее отец работал диспетчером на железной дороге, мама была домохозяйкой. В семье в любви и заботе росло шестеро детей. Когда началась война, Нине было всего три с половиной года.

— В начале 1942го фашисты сожгли нашу деревню… К нам в дом вбежал староста и сказал, чтобы все мы срочно выходили, — вспоминает Нина Семеновна. — Мама на скорую руку одела нас, и мы выскочили из избы, которую уже охватил огонь. Немцы собрали всех женщин, детей, стариков и под конвоем погнали к железнодорожной станции. Мы пять километров шли по сугробам. У меня от мороза ноги покрылись волдырями, а младшая сестра в буквальном смысле превратилась в ледышку. Фашисты приказали бросить ее у дороги. Говорят, ее потом похоронили в братской могиле.

Пригнав пленных к станции, немцы заперли их в холодном сарае без окон. Там люди просто стояли, прижавшись друг к другу. Садиться было опасно: задремал — и замерз насмерть. Когда через несколько дней двери барака открылись, идти к выходу пришлось по трупам.

— Всех выживших посадили в вагоны и повезли в город Рославль Смоленской области, в концентрационный лагерь Дулаг-130, — рассказывает Нина Максимова. — Семьи с детьми разместили в разрушенном храме. В самом конце лагеря стояло какоето сооружение, в котором постоянно горел огонь. Оттуда доносились крики. Мама потом рассказывала, что там сжигали людей. Десятками.

Кормили заключенных раз в несколько дней. При этом голодных и обессиленных женщин и детей гоняли на работы.

— Однажды мы несли в корзинах торф для обогрева немецких казарм, — вспоминает Нина Семеновна. — Немцы в тот день были пьяны, и один из солдат ради забавы пустил автоматную очередь сначала в воздух, а потом по пленным. Одна из пуль ранила мою сестру в ногу. Она истекала кровью, но, к счастью, выжила. Правда, потом всю жизнь сильно хромала.

Спустя несколько месяцев Ермаковых и еще несколько семей этапировали в село Товарищеский Труд в Днепропетровской области. Там пленные несколько дней жили в яме, а потом их определили на работы к фашистским командирам.

Советские войска освободили Днепропетровскую область в октябре 1943 года, но отголоски плена еще долго преследовали семью. Да и послевоенные годы были нелегкими.

В Коммунарку семья Ермаковых переехала в 1949 году — здесь жил брат матери Нины.

— Мы жили в бараке, где кроме нас было еще 19 семей, — рассказывает ветеран войны. — Но жили дружно. В 1953 году я закончила школу и пошла работать грузчиком на московский завод плавленых сыров. А однажды увидела объявление о наборе в пищевой техникум на Кубани и уехала туда учиться.

Получив диплом, по распределению попала в Калининскую (ныне Тверская. — Примеч. ред.) область. Стала мастером на заводе, где производили голландский сыр.

— В 1967 году я вышла замуж, — рассказывает Нина Семеновна. — К тому времени я уже вернулась в Коммунарку. Через год у меня родился сын, а через три года — дочка. Муж работал в совхозе трактористом.

После выхода на пенсию Нина Максимова занялась воспитанием внуков и самообразованием. Любит историческую литературу и путешествия.